вторник, 5 июля 2011 г.

"И упала на книгу рука..."




Мало кто помнит теперь Марию Вегу. И это очень печально, потому что она заслуживает памяти. Удивительная судьба была у этой женщины. Мария Николаевна Волынцева (по мужу, Ланг) в восемнадцатом году уехала из России, вернулась только в 1975.  Вернее, разрешили вернуться. Вся её жизнь в её стихах.


                                        Не ведьмою, не Беатриче,
                                        Не матерью и не женой, -
                                        Собою быть, простою - мной...

                                        В холодной комнате девичьей,
                                        Студенческой, где плотно врос
                                        Тяжёлый стол в пролёт оконный,
                                        А вечер, как стихи бессонный,
                                        Окутан синью папирос...

                                        И осенью дышать, и влагой,
                                        Над вкривь исчерченной бумагой,
                                        Где трогательно хороши
                                        Слова в их первобытной пряже...

                                        Пусть верные карандаши
                                        Стоят внимательно на страже,
                                        И ловят звук, и чутко ждут,
                                        Когда сверкнувшей мысли жгут
                                        Прольётся россыпью, и грянет
                                        Отточенный и дробный ямб,
                                        И ночь в высоких окнах встанет,
                                        Мерцая тысячами ламп.

                                        Я отголосок воли чьей-то,
                                        Над городом незримый бард
                                        В одной из тех глухих мансард,
                                        Где сквозняки поют, как флейты,
                                        Но не любовница, не друг,
                                        Не тварь, мятущаяся в стаде.

                                        И тень моих крылатых рук
                                        Проходит облаком в тетради.

Её стихи очень "книжные" и, наверное, нет другого поэта, за которым чувствовалось бы такое огромное количество прочитанных им книг. И это не мёртвые книги!

                                         Сейчас - "старьё", а завтра - "старина".
                                         Сейчас ненужно - завтра драгоценно.
                                         И Атлантида вдруг с морского дна
                                         Всплывёт наверх, по-книжному нетленна.

                                         И мы преображёнными войдём
                                         В стоглавый том, где зазвучим фальшиво.
                                         Кто сможет нас узнать, когда умрём?
                                         Сумеет выслушать, пока мы живы?

                                         Небрежно говорят о стариках:
                                        "Отжившие! Вот будь они моложе..."
                                         А наша память в крепких сундуках
                                         Сокровища хранит, но для кого же?

                                         Но для чего?..
                                                              Темно морское дно -
                                         Ни проблеска, ни плеска, ни движенья.
                                         Когда-нибудь поднимется оно,
                                         Искажено в чужом воображеньи.

                                         Подходит близко двадцать первый век,
                                         Дорога к изысканиям готова!
                                         Гробокопатели библиотек
                                         Начнут вздыхать, ища живого слова

                                         В разрозненной, бесцветной скорлупе
                                         Записок и заметок, что когда-то
                                         Легли в архив, не угодив толпе,
                                         Запутав факты, передвинув даты.

                                         А слова нет! Упущена пора,
                                         Когда оно само просилось в уши,
                                         Но были плотно сомкнуты вчера
                                         Глухие человеческие души.

                                         Лишь в белой ночи, в мраморе, в зиме,
                                         Закутанной в снега, как в плащ из меха,
                                         В глубокой театральной полутьме
                                         Останется бродить и реять эхо,

                                         Как будто распахнулись сундуки,
                                         Открылись тайники воспоминаний,
                                         И жемчуга словесные, легки,
                                         У невских берегов шуршат в тумане,

                                         И в медленном круженьи белых пург,
                                         Где чудится сквозь ветер бой курантов,
                                         Та Тень, тот Дух, чьё имя - Петербург,
                                         Не сможет не узнать своих атлантов.
                                                     
Иногда она кажется невероятно современной, созвучной нашему времени. Голос звучит как живой. И на губах остаётся настоящая  горечь.

                                        Убегают с чердаков,
                                        Из ненужных сундуков,
                                        Покидают том за томом,
                                        Отрываясь от страниц,
                                        И бегут за старым домом,
                                        Мимо труб и черепиц.

                                        Люди скажут: "Листопад?
                                        Или ветер? Или град?"
                                        Но до правды далеко им,
                                        А чердак отныне пуст.
                                        Над полуночным покоем -
                                        Шелест, шорох, шёпот, хруст.

                                        Тянет, тащит Трубочист
                                        В водостоке жёлтый лист
                                        И Дюймовочку увозит
                                        От безглазого Крота.
                                        Воздух чист. Слегка морозит.
                                        Голубая даль пуста.

                                        Оловянный, в блеске лат,
                                        Чётко шаркает Солдат
                                        С Балериною бумажной,
                                        И в надзвёздные края
                                        Богдыхан уходит важный,
                                        Пряча в клетку Соловья.
                                       
                                       Промелькнули и прошли.
                                       Дальше, дальше от земли,
                                       И озлобленной, и тесной,
                                       Где для сказки места нет,
                                       К неоткрытой, неизвестной,
                                       К самой дальней из планет.

                                       Утром тихо и светло.
                                       Люди скажут: "Намело
                                       Много сора и былинок,
                                       Да и книги надо сжечь.
                                       Что нам книги без картинок?" -
                                       И старьё забросят в печь.

                                       Только теплятся в углу
                                       Две скорлупки на полу,
                                       Да у старой чёрной кошки
                                       Расширяются зрачки:
                                       Это Золушка в окошке
                                       Обронила башмачки.

Мы забываем ушедших. Это свойство нашей памяти, забывать. Но страницы книг помнят, хранят память. Иногда они возникают из закоулков хранилищ, как призрачные корабли. И люди вспоминают тех, кто жил, страдал, любил на этой земле до них. И это правильно. Когда знаешь, что есть кому помнить, то не страшно жить.

                                       В окне моём звёзды и сумерки бледные
                                       Над искрами синего льда.
                                       Я грешная, злая, земная и бедная -
                                       И всё-таки чья-то звезда...

                                       За этими стёклами, странными, сонными,
                                       В высоком моём терему,
                                       Я смутно горю над морями бездонными,
                                       Лучи посылая ему...

                                       О Вега, о Сириус, звёзды победные
                                       Имён, обручённых мечте!
                                       Вблизи вы, быть может, простые и бедные,
                                       Вы, может быть, тоже не те...

                                       Но будет когда-нибудь небо расколото
                                       Свершеньем последнего дня,
                                       И мы распадёмся - не брызгами золота,
                                       Не ливнем живого огня,

                                       А смертною пылью... И всё суевернее,
                                       Всё жалобней хочется мне
                                       Казаться кому-то звездою вечернею
                                       В далёком и синем окне.

2 комментария: