Мало кто помнит теперь Марию Вегу. И это очень печально, потому что она заслуживает памяти. Удивительная судьба была у этой женщины. Мария Николаевна Волынцева (по мужу, Ланг) в восемнадцатом году уехала из России, вернулась только в 1975. Вернее, разрешили вернуться. Вся её жизнь в её стихах.
Не ведьмою, не Беатриче,
Не матерью и не женой, -
Собою быть, простою - мной...
В холодной комнате девичьей,
Студенческой, где плотно врос
Тяжёлый стол в пролёт оконный,
А вечер, как стихи бессонный,
Окутан синью папирос...
И осенью дышать, и влагой,
Над вкривь исчерченной бумагой,
Где трогательно хороши
Слова в их первобытной пряже...
Пусть верные карандаши
Стоят внимательно на страже,
И ловят звук, и чутко ждут,
Когда сверкнувшей мысли жгут
Прольётся россыпью, и грянет
Отточенный и дробный ямб,
И ночь в высоких окнах встанет,
Мерцая тысячами ламп.
Я отголосок воли чьей-то,
Над городом незримый бард
В одной из тех глухих мансард,
Где сквозняки поют, как флейты,
Но не любовница, не друг,
Не тварь, мятущаяся в стаде.
И тень моих крылатых рук
Проходит облаком в тетради.
Её стихи очень "книжные" и, наверное, нет другого поэта, за которым чувствовалось бы такое огромное количество прочитанных им книг. И это не мёртвые книги!
Сейчас - "старьё", а завтра - "старина".
Сейчас ненужно - завтра драгоценно.
И Атлантида вдруг с морского дна
Всплывёт наверх, по-книжному нетленна.
И мы преображёнными войдём
В стоглавый том, где зазвучим фальшиво.
Кто сможет нас узнать, когда умрём?
Сумеет выслушать, пока мы живы?
Небрежно говорят о стариках:
"Отжившие! Вот будь они моложе..."
А наша память в крепких сундуках
Сокровища хранит, но для кого же?
Но для чего?..
Темно морское дно -
Ни проблеска, ни плеска, ни движенья.
Когда-нибудь поднимется оно,
Искажено в чужом воображеньи.
Подходит близко двадцать первый век,
Дорога к изысканиям готова!
Гробокопатели библиотек
Начнут вздыхать, ища живого слова
В разрозненной, бесцветной скорлупе
Записок и заметок, что когда-то
Легли в архив, не угодив толпе,
Запутав факты, передвинув даты.
А слова нет! Упущена пора,
Когда оно само просилось в уши,
Но были плотно сомкнуты вчера
Глухие человеческие души.
Лишь в белой ночи, в мраморе, в зиме,
Закутанной в снега, как в плащ из меха,
В глубокой театральной полутьме
Останется бродить и реять эхо,
Как будто распахнулись сундуки,
Открылись тайники воспоминаний,
И жемчуга словесные, легки,
У невских берегов шуршат в тумане,
И в медленном круженьи белых пург,
Где чудится сквозь ветер бой курантов,
Та Тень, тот Дух, чьё имя - Петербург,
Не сможет не узнать своих атлантов.
Иногда она кажется невероятно современной, созвучной нашему времени. Голос звучит как живой. И на губах остаётся настоящая горечь.
Убегают с чердаков,
Из ненужных сундуков,
Покидают том за томом,
Отрываясь от страниц,
И бегут за старым домом,
Мимо труб и черепиц.
Люди скажут: "Листопад?
Или ветер? Или град?"
Но до правды далеко им,
А чердак отныне пуст.
Над полуночным покоем -
Шелест, шорох, шёпот, хруст.
Тянет, тащит Трубочист
В водостоке жёлтый лист
И Дюймовочку увозит
От безглазого Крота.
Воздух чист. Слегка морозит.
Голубая даль пуста.
Оловянный, в блеске лат,
Чётко шаркает Солдат
С Балериною бумажной,
И в надзвёздные края
Богдыхан уходит важный,
Пряча в клетку Соловья.
Промелькнули и прошли.
Дальше, дальше от земли,
И озлобленной, и тесной,
Где для сказки места нет,
К неоткрытой, неизвестной,
К самой дальней из планет.
Утром тихо и светло.
Люди скажут: "Намело
Много сора и былинок,
Да и книги надо сжечь.
Что нам книги без картинок?" -
И старьё забросят в печь.
Только теплятся в углу
Две скорлупки на полу,
Да у старой чёрной кошки
Расширяются зрачки:
Это Золушка в окошке
Обронила башмачки.
Мы забываем ушедших. Это свойство нашей памяти, забывать. Но страницы книг помнят, хранят память. Иногда они возникают из закоулков хранилищ, как призрачные корабли. И люди вспоминают тех, кто жил, страдал, любил на этой земле до них. И это правильно. Когда знаешь, что есть кому помнить, то не страшно жить.
В окне моём звёзды и сумерки бледные
Над искрами синего льда.
Я грешная, злая, земная и бедная -
И всё-таки чья-то звезда...
За этими стёклами, странными, сонными,
В высоком моём терему,
Я смутно горю над морями бездонными,
Лучи посылая ему...
О Вега, о Сириус, звёзды победные
Имён, обручённых мечте!
Вблизи вы, быть может, простые и бедные,
Вы, может быть, тоже не те...
Но будет когда-нибудь небо расколото
Свершеньем последнего дня,
И мы распадёмся - не брызгами золота,
Не ливнем живого огня,
А смертною пылью... И всё суевернее,
Всё жалобней хочется мне
Казаться кому-то звездою вечернею
В далёком и синем окне.
;)) sposibo! interesno ;))
ОтветитьУдалитьВсегда - пожалуйста!
ОтветитьУдалить