Развернувшаяся на страницах "Университетской книги" дискуссия затрагивает большое количество общих и частных проблем библиотечного дела, охватить которые в одном комментарии, даже развёрнутом, не получится. Поэтому я буду следовать за опубликованным текстом, а чтобы избавиться от фрагментарности (не уверена, что это у меня получится) сделаю три остановки. Эти остановки одновременно являются:
а). следствиями причин кризиса, который мы наблюдаем в обществе;
б). причинами кризиса в библиотечном деле;
в). выводами, тянущимися за цепью ассоциаций, возникшими у меня после прочтения текста дискуссии и комментариев к нему;
г). подсказками в поисках ответа на вопрос что делать.
Остановка первая – состояние библиотечной науки. Оттолкнусь, пожалуй, от следующих слов: «подлинные истоки кризиса обусловлены постепенной трансформацией совокупного информационного массива человечества в цифровую форму, что приводит к глобальному изменению всей системы информационных коммуникаций» (В. К. Степанов). Интересно получается: трансформация постепенная, а кризис нешуточный, мало того, что глобальный, так ещё и раскалывающий библиотекарей (и общество в целом) на две неравные, заметим, части, одна из которых (меньшая) постоянно убеждает другою в необходимости её исчезновения ради прогресса общества. Что-то подобное в истории человечества происходит с разной периодичностью постоянно, аналогий можно найти немало. О последствиях некоторых исторических событий споры не прекращаются, и споры эти горячи...
Но я предлагаю задуматься над тем, уделяем ли мы должное внимание осмыслению происходящих трансформаций. Судя по трансформациям научных отделов, состоянию библиотечного образования, положению в научных журналах, нет. Не так важно выяснить, относится ли библиотековедение к фундаментальным или прикладным наукам. Важно понять, если наука начинает целиком зависеть от сознательности и доброго желания чьего-то пытливого ума, если она уходит из образования, из научных центров, она делает огромный шаг назад. Что делать? Возвращать науку в библиотечное дело.
Есть два заблуждения, распространённые в обществе (и библиотечном сообществе, как его части), которые этот возврат тормозят:
1. наука должна обслуживать практику, без этого, она практике не нужна;
2. наука должна зарабатывать, причём с этим связывают её эффективность.
Несмотря на банальность следующих мыслей, я их повторю, потому что в разных вариациях, эти два заблуждения встречаются в профессиональных текстах довольно часто.
Прежде всего, наука ничего и никого не обслуживает, она занимается поисками истины. И между «обслуживанием» и «поиском истины» разница глубиной, примерно, с Марианскую впадину. Практика – пища науки, но это не значит, что наука обязана удовлетворять сиюминутные запросы практики, тем более, что они прекрасно могут быть решены самими практиками. Наука (как и библиотечное дело вообще) не имеет прямого отношения к сфере обслуживания, что не мешает библиотекам при желании развивать элементы этой сферы в своих стенах. Это можно приветствовать только в том случае, когда услуги не вытесняют и не подменяют основную библиотечную деятельность, в которой наука занимает не последнее место. В противном случае услуги будут существовать ради услуг, а вернее не будут существовать вовсе, потому что существовать им будет не на чем.
Нужно понять также, что деление на теоретиков и практиков – условность. Путь в науку и к науке никому не заказан. Проблема в том, что у библиотекарей, особенно на обслуживании, нет возможности следить за движением библиотековедческой мысли, а у библиотековедческой мысли нет возможности себя популяризировать. Вот и становится библиотекарь выдавальщиком книг или услужливым приложением к автомату по их выдаче. И сути дела не меняет, что делает он это теперь в комфортных условиях…
Сфера, где зарабатывают, называется бизнесом, со всеми вытекающими последствиями. Наука же окупается не непосредственной прибылью, просчитать её эффективность сложно, сиюминутных результатов ждать смешно. Более того, наука – дело затратное, и принцип «сначала эффективность – потом вложения» действовать не будет. Кстати, Е. Н. Гусева привела очень показательный пример, которым можно проиллюстрировать вышесказанное: «Сомнения в полезности этого БУ всё возрастали, и он был закрыт. В качестве альтернативы был оформлен месячный тестовый доступ к базе данных аналогичной тематики одной крупной компании». Давайте задумаемся, сколько вложила компания, в том числе и в научные разработки (может быть и не свои даже), сколько людей работали и работают над упомянутой базой (в том числе и учёных, чья работа может быть непосредственно с базой не связана), чтобы компания могла продать доступ к этой базе РГБ? И если мы просто попытаемся на момент продажи конкретного продукта ретроспективно окинуть взглядом процесс его создания, взгляд наш завязнет в событиях и людях, чью работу мы с этим продуктом никак не связываем. Волга начинается с маленького родника, а для того, чтобы мы сейчас пользовались самыми привычными вещами, потрудилось не одно поколение. Мы можем не связывать практические разработки с теоретическими выкладками, но это не значит, что этой связи не существует.
Давайте подумаем также о том, есть ли разница между любительским уровнем и профессиональным. «В числе конкурентов библиотек сегодня значатся как бесплатные интернет-коллекции или открытые научные архивы, так и проекты информационных интернет-гигантов» (В. К. Степанов). Я не склонна рассматривать как конкурентов людей, занимающихся продвижением знаний и культуры в Интернете: как показывает практика, можно делать очень интересные проекты с участием добровольцев. Наука в своё время тоже выросла из любительства, из непосредственного, живого интереса к действительности, и это актуально всегда. И всё же: чем отличается любитель от профессионала? Опять же банальная мысль: сеть не генерирует сама ни открытых коллекций, ни научных архивов, машина не делает более того, что вкладывает в неё человек. Кто всем этим занимается в сети? Где берётся оригинальная информация для этого? Так ли она уникальна? Может быть, всё-таки нужно сказать спасибо людям, которые сохранили, собрали по крупицам, положили жизнь на изучение того, что так свободно присутствует сегодня в сети, и задуматься над тем, что останется после нас.
Здесь уместно вспомнить анекдот про английский газон: «регулярно стричь траву и поливать, стричь и поливать, - и через 300 лет вы получите идеальный газон". Кстати, это также один из ответов на вопрос что делать. У меня есть ощущение, что мы его никогда не получим, потому что каждый раз начинаем с разрушения предыдущих трудов. Парадоксальным образом каждое последующее поколение что-то теряет по сравнению с предыдущим, хотя должно быть наоборот. Происходит это, как правило, по глупости и от незнания, но бывает, что и намеренно… Наука в некотором роде является «хранительницей» традиций, она не может открывать Америку там, где уже давно открыт Китай. Могут быть объективные предпосылки к смене традиций, но наше время отличается усиленной борьбой с традициями, активной и даже агрессивной. Создаётся впечатление, что перемены продавливаются чьей-то волей, а не логично вытекают из объективно сложившейся ситуации...
Хотелось бы также задуматься вот о чём: область образования – это такая область, где сходятся интересы науки и практики. В прежние «доисторические» времена была понятная система схождения этих интересов. В школе происходило первое прикосновение к тому и другому, противоречий вроде бы не наблюдалось. В ССУЗах науки было поменьше, практики побольше, в ВУЗах наоборот. Теперь новый образовательный стандарт пытается выстроить некую систему (взамен «доисторической») в рамках высшего образования. Возникает вопрос: есть ли разница между средним специальным и высшим образованием и в чём она заключается?
Пожалуй, на этом пока закончу, хотя вопросов, сомнений, возражение и т. п. ещё очень и очень много.
Продолжение следует…
Ещё по теме:
Три остановки на пути к библиотечному счастью. Остановка вторая.
а). следствиями причин кризиса, который мы наблюдаем в обществе;
б). причинами кризиса в библиотечном деле;
в). выводами, тянущимися за цепью ассоциаций, возникшими у меня после прочтения текста дискуссии и комментариев к нему;
г). подсказками в поисках ответа на вопрос что делать.
Остановка первая – состояние библиотечной науки. Оттолкнусь, пожалуй, от следующих слов: «подлинные истоки кризиса обусловлены постепенной трансформацией совокупного информационного массива человечества в цифровую форму, что приводит к глобальному изменению всей системы информационных коммуникаций» (В. К. Степанов). Интересно получается: трансформация постепенная, а кризис нешуточный, мало того, что глобальный, так ещё и раскалывающий библиотекарей (и общество в целом) на две неравные, заметим, части, одна из которых (меньшая) постоянно убеждает другою в необходимости её исчезновения ради прогресса общества. Что-то подобное в истории человечества происходит с разной периодичностью постоянно, аналогий можно найти немало. О последствиях некоторых исторических событий споры не прекращаются, и споры эти горячи...
Но я предлагаю задуматься над тем, уделяем ли мы должное внимание осмыслению происходящих трансформаций. Судя по трансформациям научных отделов, состоянию библиотечного образования, положению в научных журналах, нет. Не так важно выяснить, относится ли библиотековедение к фундаментальным или прикладным наукам. Важно понять, если наука начинает целиком зависеть от сознательности и доброго желания чьего-то пытливого ума, если она уходит из образования, из научных центров, она делает огромный шаг назад. Что делать? Возвращать науку в библиотечное дело.
Есть два заблуждения, распространённые в обществе (и библиотечном сообществе, как его части), которые этот возврат тормозят:
1. наука должна обслуживать практику, без этого, она практике не нужна;
2. наука должна зарабатывать, причём с этим связывают её эффективность.
Несмотря на банальность следующих мыслей, я их повторю, потому что в разных вариациях, эти два заблуждения встречаются в профессиональных текстах довольно часто.
Прежде всего, наука ничего и никого не обслуживает, она занимается поисками истины. И между «обслуживанием» и «поиском истины» разница глубиной, примерно, с Марианскую впадину. Практика – пища науки, но это не значит, что наука обязана удовлетворять сиюминутные запросы практики, тем более, что они прекрасно могут быть решены самими практиками. Наука (как и библиотечное дело вообще) не имеет прямого отношения к сфере обслуживания, что не мешает библиотекам при желании развивать элементы этой сферы в своих стенах. Это можно приветствовать только в том случае, когда услуги не вытесняют и не подменяют основную библиотечную деятельность, в которой наука занимает не последнее место. В противном случае услуги будут существовать ради услуг, а вернее не будут существовать вовсе, потому что существовать им будет не на чем.
Нужно понять также, что деление на теоретиков и практиков – условность. Путь в науку и к науке никому не заказан. Проблема в том, что у библиотекарей, особенно на обслуживании, нет возможности следить за движением библиотековедческой мысли, а у библиотековедческой мысли нет возможности себя популяризировать. Вот и становится библиотекарь выдавальщиком книг или услужливым приложением к автомату по их выдаче. И сути дела не меняет, что делает он это теперь в комфортных условиях…
Сфера, где зарабатывают, называется бизнесом, со всеми вытекающими последствиями. Наука же окупается не непосредственной прибылью, просчитать её эффективность сложно, сиюминутных результатов ждать смешно. Более того, наука – дело затратное, и принцип «сначала эффективность – потом вложения» действовать не будет. Кстати, Е. Н. Гусева привела очень показательный пример, которым можно проиллюстрировать вышесказанное: «Сомнения в полезности этого БУ всё возрастали, и он был закрыт. В качестве альтернативы был оформлен месячный тестовый доступ к базе данных аналогичной тематики одной крупной компании». Давайте задумаемся, сколько вложила компания, в том числе и в научные разработки (может быть и не свои даже), сколько людей работали и работают над упомянутой базой (в том числе и учёных, чья работа может быть непосредственно с базой не связана), чтобы компания могла продать доступ к этой базе РГБ? И если мы просто попытаемся на момент продажи конкретного продукта ретроспективно окинуть взглядом процесс его создания, взгляд наш завязнет в событиях и людях, чью работу мы с этим продуктом никак не связываем. Волга начинается с маленького родника, а для того, чтобы мы сейчас пользовались самыми привычными вещами, потрудилось не одно поколение. Мы можем не связывать практические разработки с теоретическими выкладками, но это не значит, что этой связи не существует.
Давайте подумаем также о том, есть ли разница между любительским уровнем и профессиональным. «В числе конкурентов библиотек сегодня значатся как бесплатные интернет-коллекции или открытые научные архивы, так и проекты информационных интернет-гигантов» (В. К. Степанов). Я не склонна рассматривать как конкурентов людей, занимающихся продвижением знаний и культуры в Интернете: как показывает практика, можно делать очень интересные проекты с участием добровольцев. Наука в своё время тоже выросла из любительства, из непосредственного, живого интереса к действительности, и это актуально всегда. И всё же: чем отличается любитель от профессионала? Опять же банальная мысль: сеть не генерирует сама ни открытых коллекций, ни научных архивов, машина не делает более того, что вкладывает в неё человек. Кто всем этим занимается в сети? Где берётся оригинальная информация для этого? Так ли она уникальна? Может быть, всё-таки нужно сказать спасибо людям, которые сохранили, собрали по крупицам, положили жизнь на изучение того, что так свободно присутствует сегодня в сети, и задуматься над тем, что останется после нас.
Здесь уместно вспомнить анекдот про английский газон: «регулярно стричь траву и поливать, стричь и поливать, - и через 300 лет вы получите идеальный газон". Кстати, это также один из ответов на вопрос что делать. У меня есть ощущение, что мы его никогда не получим, потому что каждый раз начинаем с разрушения предыдущих трудов. Парадоксальным образом каждое последующее поколение что-то теряет по сравнению с предыдущим, хотя должно быть наоборот. Происходит это, как правило, по глупости и от незнания, но бывает, что и намеренно… Наука в некотором роде является «хранительницей» традиций, она не может открывать Америку там, где уже давно открыт Китай. Могут быть объективные предпосылки к смене традиций, но наше время отличается усиленной борьбой с традициями, активной и даже агрессивной. Создаётся впечатление, что перемены продавливаются чьей-то волей, а не логично вытекают из объективно сложившейся ситуации...
Хотелось бы также задуматься вот о чём: область образования – это такая область, где сходятся интересы науки и практики. В прежние «доисторические» времена была понятная система схождения этих интересов. В школе происходило первое прикосновение к тому и другому, противоречий вроде бы не наблюдалось. В ССУЗах науки было поменьше, практики побольше, в ВУЗах наоборот. Теперь новый образовательный стандарт пытается выстроить некую систему (взамен «доисторической») в рамках высшего образования. Возникает вопрос: есть ли разница между средним специальным и высшим образованием и в чём она заключается?
Пожалуй, на этом пока закончу, хотя вопросов, сомнений, возражение и т. п. ещё очень и очень много.
Продолжение следует…
Ещё по теме:
Три остановки на пути к библиотечному счастью. Остановка вторая.
Наклейки на номера авто от камер отзывы.
ОтветитьУдалить