Хазарский словарь в ящике для письменных принадлежностей

1. Игра в слова

«В начале было Слово…»

Евангелие от Иоанна.

Века, прошедшие со времён евангелиста Иоанна, не сохранили трепетного уважения к тому, что было началом всех начал. Мы позволяем себе играть словами, как дети играют в бирюльки, пробовать их на вкус, кромсать  скальпелем, томить в реторте, надеясь вывести нового гомункула, и «крылышкуя золотописьмом» с умным видом записываем результаты дьявольских опытов.



Пока эти игры не выходили за пределы интеллектуальных сообществ, их можно было не замечать, но в электронный век количество играющих увеличилось, а с появлением социальных сетей явление стало массовым. Каждый желающий теперь может принять посильное участие, не задумываясь не только о культурной ценности производимых текстов, но и о чистоте жанра и прочих побрякушках.

В электронной среде всякого рода трёп, объявления о распродажах, реклама спокойно соседствуют с научными статьями, публицистикой и художественными текстами, и переход от одного к другому иногда занимает не больше секунды. Эта лёгкость ощущается как волшебство. Границы между высоким и низким, массовым и элитарным стираются, смешиваются языки и стили, понять, что серьёзно, а что хохма, становится проблематично.

Мы имеем дело, образно говоря, с базарной площадью, одесским привозом, колоритным и многоголосым. Здесь есть всё. Здесь у каждого свой интерес, здесь выгода, в сущности, сиюминутна и временна, здесь продают и меняют, меняют и продают, но уже дороже. Здесь кипит жизнь, и наблюдать её интересно и поучительно. Единственное отличие – всё, что здесь происходит, будучи обязательно записанным, превращается в один глобальный текст, гипертекст. Полно, да текст ли это?

2. Мы потерялись среди смыслов

«И мы потерялись среди книг,
как на улице с массой ответвляющихся
тупиков и поворачивающихся лестниц».

М. Павич "Хазарский словарь"

Как-то утром, в переходе между двумя станциями питерского метро, Площадью Восстания и Маяковской, я почувствовала во рту совсем забытый вкус персика. О чём я в этот момент думала? Об ужине, который приготовила для Д`Артаньяна Констанция Бонансье[1], и который он так и не попробовал, потому что её замели в кутузку. Это к тому, что смыслы иногда множатся, как кролики весной, и контролировать их  размножение невозможно…

Текст мы чаще всего понимаем как связную речь, записанную или напечатанную, речь, которую можно воспроизвести мысленно или вслух.[2] Принято считать, что основные качества текста – линейность, последовательность. Мы отличаем его от разговорной речи, болтовни и трёпа, руководствуясь, прежде всего, этими характеристиками.

Гипертекст же путает нам все карты. Он приобретает значения, которые похожи на переливающиеся картинки, меняющиеся, когда меняешь угол зрения.

В очень приятном на вкус определении Кувера[3] это «электронный текст, написание и чтение которого осуществляется на компьютере, где не властен порядок типографской печати, его тирания и его ограничения, поскольку текст существует в нелинейном пространстве, создаваемом процессором. В отличие от печатного текста с однонаправленным движением вместе с перелистыванием страниц, гипертекст –
радикально иная технология, интерактивная и многоголосная, которая утверждает плюрализм дискурса над строго определённой фиксацией текста».[4]

Определение, как я полагаю, не единственное, и вы без труда найдёте в Интернете пару-тройку других. Особенно советую присмотреться к Нельсону.[5]

Если же повертеть это слово на языке, то оказывается, что оно имеет цитрусовый вкус. Купите в гипермаркете какой-нибудь подходящий гесперидий и лично убедитесь в том, что я права. Допускаю, что вкус этот может вам понравиться, так что опасайтесь гипервитаминоза, потому что приставка «гипер» явно указывает на превышение нормы. То есть, гипертекст – это также текст, только существующий в нелинейном пространстве.

Возможность нелинейного чтения, которая противопоставляется чтению традиционных бумажных текстов, вот основная заслуга гипертекста. Гигантское количество текстов, текстиков, текстулек, подтекстовок, реплик из зала и т. п., связанных умением машины и желанием клиента, даёт нам киберпространство. Однако чьей волей творится оно?

3. Оптимальный ход.

«Истина –
это как оптимальный ход в шахматах:
он существует, но его надо искать».

А. Перес-Реверте «Фламандская доска»

Отмотаем плёнку назад. Статью "Павич и гипербеллетристика"[6] Ясмина Михайлович[7]   написала, если не ошибаюсь, в 2000 г.

В ней она процитировала слова Роберта Кувера[8] из рецензии на "Хазарский словарь" ("Нью-Йорк Таймс", 1988):

"Со времени, когда поборник и пророк компъютера Тед Нельсон[9] придумал слово "гипертекст", чтобы почти двадцать лет назад описать это явление, начался верный, а сейчас уже и быстрый прирост учеников, заинтересованных этим новым отрядом охотников за сновидениями. Сейчас пишется новый вид "книг" без обложки, интерактивных, подверженных расширению; без сомнения, на данный момент целый ряд их существует в гиперпространстве..."

Оптимальной средой существования гипертекста является киберсреда, гиперпространство, место, одновременно, реальное и нереальное, лишённое вещности и вместе с тем позволяющее обладать большим количеством вещей, чем настоящая жизнь.

Однако явление, под названием «гипертекст», появилось гораздо раньше, чем мы узнали, что такое компьютер. Предтечами гиперлитературы, годом рождения которой считают 1990 (время выхода первого романа на дискете М. Джойса «Afternoon») называют Лоренса Стерна (1713-1768), Джеймса Джойса (1882-1941), Реймона Кено (1903-1976), Итало Кальвино (1923-1985), Милорада Павича (1929-2009), а также Сервантеса (1547-1616) и Борхеса (1899-1986). Наиболее ранним примером является Библия.

И если принять во внимание примеры М. Павича, У. Эко, И. Кальвино и др., гипертекст прекрасно может существовать в традиционнопечатном виде. Тогда почему традиционный (бумажный) текст зачастую противопоставляется тексту электронному, а соответственно и способы чтения того и другого. Такая ли большая между ними разница? Иными словами, почему мы считаем, что смена носителя влияет на сам процесс?

4. Post scriptum, однако.

«В то утро, в Доротее, я понял,
что меня ещё многое ожидает в жизни».

И. Кальвино «Незримые города."

Афоризм, пришедший в голову мимоходом, возможно, всего лишь отголосок чьей-то мысли, потерявшей своего хозяина. Неизвестно, как они проникают в чужие мозги, но некоторые приживаются довольно быстро, пускают корни, со временем начинают цвести и даже давать плоды. Та, которую поймала я, и верчу как кубик, звучит так: "Мир – это всего лишь текст, который каждый читает, как умеет"…

Мы знаем, что чтение, наряду с говорением, слушанием и письмом, есть вид речевой деятельности, представляющий собой расшифровку (декодирование) графических знаков и понимание их значений.[10]

Семиотик сказал бы, что понятие «текст» можно расширить до беспредельности: цепочки звериных следов на свежевыпавшем снегу, младенческие «гули-гули», разноцветные стежки, вышитые чьей-то трудолюбивой рукой, ­- всё это тексты, которые можно читать. Таким образом, чтение в широком смысле – это расшифровка и понимание любых знаков.

Может показаться, что, расширяя понятие чтения, мы обесцениваем его, но это не так. Произвольно смешиваясь, вопреки нашей воле, в электронной среде сакральное с профанным, порождает перспективные смыслы, которые позволят человечеству перейти на действительно новый уровень существования, о чём пока ещё можно только мечтать. Пока ещё никто не научился читать телепатически. Ни у кого не прорезался третий глаз. И методика обучения чему–либо во сне всё так же не работает…

Поэтому пока наш отряд охотников за сновидениями играет в слова по старинке. Перебираем слова-монетки, ценность которых определяется не их номиналом, а умением издавать мелодичный звон. Кидаем  слова-фантики, позволяющие сфантазировать для партнёра по игре любое глупое задание, вроде прыжков на одной ноге с высунутым языком. Любуемся на слова-бантики (ленточки, пуговки, кружавчики и тому подобную дребедень). Мучительно ищем слова-кирпичики, куличики, петельки, любой другой строительный материал, из которого может получиться (или не получиться) что-то стоящее...





[1] См. любое издание романа А. Дюма «Д`Артаньян и три мушкетёра»

[2] Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т. Ф. Ефремова – М.: Рус. яз., 2000. – Т.2: П – Я. – С.756.

[3] Американский писатель-постмодернист.

[4] Цит. по Михайлович Я. Павич и гипербеллетристика / Павич М. Ящик для письменных принадлежностей. – СПб: Азбука, 2001. – С.196.

[5] Эпштейн В. Л. Введение в гипертекст и гипертекстовые системы / В. Л. Эпштейн [электронный ресурс]. – http://www.lingvolab.chat.ru/library/hypertext.htm

[6] Михайлович Я. Павич и гипербеллетристика / Павич М. Ящик для письменных принадлежностей. – СПб: Азбука, 2001. – С.194 – 207.

[7] Сербская писательница, литературовед и литературный критик.

[8] Михайлович Я. Павич и гипербеллетристика / Павич М. Ящик для письменных принадлежностей. – СПб: Азбука, 2001. – С.198.

[9] Американский социолог, философ, специалист в области информационных технологий.

[10] Гойхман О. А., Надеина Т. М. Речевая коммуникация / О. А. Гойхман, Т. М. Надеина – М.: ИНФРА-М, 2011. – С.14.